Виктор Александрович

 

 

          За несколько месяцев накопились заказы, так что мастер был обеспечен работой на длительный период. Из Лондона для него поступил заказ на изготовление миниатюрной филигранной бутылочки. Он напряженно работал, но все чаще и чаще задумывался о вопросе переезда в Париж. 

          Вскоре революционные волнения 1905 года и кровавые еврейские погромы в Одессе, Кишиневе и других городах сильно напугали Рухомовского, и он окончательно решил уехать из России, но, из-за взятых заказов, он вынужден был постоянно оттягивать свой отъезд. Вскоре он срочно собрал необходимое имущество и инструменты, а все, что было невозможно увезти, раздал друзьям, даже скульптурные работы своих детей пришлось отдать.

          В 1909 году Одесские газеты оповестили о дне отъезда семьи Рухомовского. На вокзале, как правило, посторонних к вагонам не подпускали, но в данном случае разрешили. Вся платформа была заполнена друзьями, знакомыми, всеми одесскими сионистами. Таких проводов раньше на вокзале не видели. Все пожимали им руки, желали счастья. Когда Рухомовский увидел, какой почет ему оказали, на его глаза навернулись слезы радости. Это была трогательная сцена - одна из самых волнующих и прекрасных в его жизни. Но, как оказалось, эти проводы очень задели антисемитов, которые на следующий день возмущенно писали: "Как это полиция допустила такие пышные проводы еврея?"

          Рухомовский уезжал с тяжелым сердцем. Ему нелегко было осознавать, что он навсегда оставляет могилы родителей, оставляет родственников, друзей, отправляясь в новый галу́т (буквально с иврита: «изгнание»), к народу, языка которого он даже не понимал, где ему предстоит строить новую жизнь без почвы под ногами. 

          С большими трудностями, Рухомовский с женой и шестью детьми добрались до Парижа. Только одних поездов, во время переезда, пришлось сменить 14 штук, ночевать на вокзальных скамейках, готовить еду на всю их многочисленную команду, перетаскивать самостоятельно несметное количество чемоданов и тюков, и при этом не зная иностранных языков.

          В Париже, недалеко от еврейского центра, им заранее была приготовлена квартира. Потихоньку они начали обживаться, купили мебель и другую утварь, а Рухомовский принялся за работу. Старшие дочери изучали музыку и занимались на пианино, а сыновья начали ходить в школу Изящных Искусств. Вскоре Рухомовский устроился на работу в реставрационные мастерские Лувра (с 1909 по 1912 г.). Время от времени ему поступали небольшие заказы от людей, которые просто хотели иметь для себя что-нибудь из работ Рухомовского. Для своих родственников он сделал серию миниатюрных копий тиары из золота и серебра. Женевский "Штадт Музеум" выкупил у него изделия, которые были выставлены в Салоне. Коллекционеры из Нью-Йорка и Берлина приобрели у него копии работ. Один из крупных берлинских ювелиров купил за большие деньги изделия Рухомовского, чтобы выставить их у себя ради рекламы.

 Но все это не приносило Рухомовскому особого счастья. В семье учились, работали, и дома все велось, как когда-то было в Одессе. Время шло своим чередом - не хорошо и не плохо, но далеко не так, как можно было ожидать после такого триумфа с тиарой.

          Наконец пришли более счастливые дни. Рухомовский был приглашен к Барону Эдмону Джеймсу де Ротшильду (Edmond James de Rothschild; 1845-1934 гг. (фото 21)  — французский филантроп, организатор и покровитель еврейского поселенческого движения в Палестине в конце XIX — начале XX веков, младший сын Джеймса Якоба Майера Ротшильда, основателя французской ветви Ротшильдов). Наконец-то, его "час славы" настал, час, на который Рухомовский так долго надеялся и которого так долго ждал. "Счастье улыбнулось мне. Словом, повезло. Я получил хорошего клиента, а Ротшильд хорошего мастера. Мы нашли друг друга: он - красивую работу, а я - хороший заработок ". С этого момента Рухомовский начал выполнять разнообразные заказы семьи Ротшильдов - сосуды, ювелирные украшения, миниатюрные книги, украшенные драгоценными камнями и горячей эмалью. Заказы пошли один за другим. Некоторые из этих изделий были опубликованы в берлинском еврейском иллюстрированном журнале.

          Одной из лучших и исключительно важной для себя работой Рухомовский считал мезузу-яд (мезу́за - букв. "дверной косяк"; небольшой продолговатый футляр, в котором хранится свиток пергамента со словами Торы, содержащий часть текста молитвы Шма; этот футляр в еврейском доме крепится на дверной косяк. Яд - указка для чтения Торы в виде руки; Тору нельзя читать наизусть и прикасаться к тексту руками). Мезуза-яд была выполнена в виде трубочки длиной 12 мм и 4 мм в диаметре. Из нее телескопически выдвигались три более тонкие трубочки. Последняя заканчивалась миниатюрной кистью руки. Вся эта раздвижная конструкция получила форму указки. Наружная трубочка-футляр покрыта орнаментом из мельчайшей зерни, в нижней части которого спрятан секретный замочек. На второй трубочке выгравирована молитва "Шма" (Слушай), на третьей - десять заповедей, на четвертой - девиз: "И люби ближнего, как самого себя", который является завершающим в Торе, и одна из фраз "пиркей авот" (поучения отцов), которая гласит: "Задумайся над тремя словами, и все найдешь." Всего на мезузе выгравировано 1311 букв, выполненных чисто и четко. Рухомовский сам удивлялся - откуда у него было столько энергии и выдумки, чтобы сделать такую сложнейшую работу.

          Рухомовский показал мезузу Барону Эдмону де Ротшильду. Изумленный мезузой, Ротшильд все же отказался ее купить: "Я не куплю у вас эту исключительную работу, чтобы вы никогда больше не делали ничего подобного, иначе вы рискуете стать слепым." Таким образом, эта чудесная и дорогая для Рухомовского работа осталась у него, он всегда был благодарен барону Ротшильду за то, что он не купил эту редчайшую вещь. "Сегодня я не продал бы эту мезузу ни за какие деньги" , вспоминал маэстро. Позже к этому амулету он сделал золотой "Арон а-кодеш" (святой ковчег, место хранения свитков Торы), который стоит на ножке в форме Маген Давида (Звезда Давида - древний символ, эмблема в форме шестиконечной звезды) и покрыт орнаментом по еврейским мотивам из сплетенных минор и Маген Давида. Все орнаменты и буквы сделаны из золотой филиграни и зерни. В этом шкафу Завета и хранится мезуза. "Пока живу, я с этой работой расстаться не могу", вспоминал мастер. По завещанию деда, внук Бецалель передал эту мезузу Иерусалимскому музею.

          Нужно отметить особую черту Рухомовского - любовь к миниатюре. Он всегда предпочитал делать маленькие вещи, и, когда ему было 69 лет, он свободно мог выгравировать десять букв на одном квадратном миллиметре без увеличительного стекла. Рухомовский был универсальным мастером-ювелиром, он сочетал в себе разнообразные специальности: художника, гравера, чеканщика, скульптора, филигранщика, эмальера и ювелира. Поражают его знания и виртуозное владение техниками, которые он применял при создании своих великолепных ювелирных работ. Он был вне конкуренции в ювелирном жанре благодаря своему многогранному таланту, достигнув самостоятельно небывалой степени художественного и технического совершенства.

          Все работы, сделанные для дома Ротшильда, постоянно выставлялись в Салоне, и газеты много писали о них. Это было хорошей рекламой для Рухомовского, а его миниатюры становились сразу же признанными шедеврами ювелирного искусства. Но золотой скелет с саркофагом французы покупать не хотели (как и предсказывал ему один профессор еще в Одессе), так как, очевидно, боялись смерти. Но все же нашелся один богатый коллекционер из Америки, который хорошо заплатил за эту работу.

          Наступило время, когда Рухомовский смог не только выполнять заказы, но и работать себе на радость. "Но сегодня, благодаря довольно-таки хорошему положению и помощи детей, благодаря природе, наделившей меня умелыми руками и двумя, все еще, зоркими глазами - благодаря всему этому - я продолжаю работать для искусства. На мое счастье, мне удаются прекрасные вещи, которые особенно пронизанные еврейским духом, которые останутся после моей смерти и никогда не дадут мне исчезнуть.

          Каждый раз, разглядывая свои работы, оставшиеся у меня, я вижу в них себя, как в зеркале, в различные периоды моего существования: оно продолжает жить (умирает только время, которое идет от одной вещи к другой). Я живу, я снова буду жить, и потом - когда я уже не смогу видеть - другие будут видеть, что я живу. Вот почему я считаю себя одним из счастливейших людей в мире."

          Современники Рухомовского, включая великого Карла Фаберже, высоко оценивали творчество этого мастера, называя его «величайшим ювелиром всех времён». Фаберже имел звание поставщика двора Его Императорского Величества. Рухомовского по праву называют поставщиком финансового короля Барона Ротшильда.

          Умер И.Рухомовский в 1934 году и похоронен на кладбище Баньо около Парижа. Его жена Мера, с которой он прожил 51 год, умерла в 1929 году. За несколько лет до своей кончины Рухомовский сделал серебряный макет памятника-надгробия, для себя и своей жены. Вверху на стеле находились три круглых позолоченных барельефа: сверху - минора в центре звезды Давида, ниже - профили Рухомовского и его жены, с трогательной надписью на еврейском языке: "При жизни и после смерти они не расставались". На надгробной плите выгравированы строки:

 

"Человеком счастливым я был в жизни. 

Тишина и спокойствие, хлеб и одежда были всегда в моем доме. 

Я любил свою работу, свою жену и свой дом.

И после моей смерти дух мой будет жить 

В делах моих рук, которые оставляю после себя".